New York Times, Friday, December 15, 1989. Letters THE FITTEST FACTOR Steven Goldberg New York, Nov.20, 1989

Стивен Голдберг

ФАКТОР НАИБОЛЬШЕЙ ПРИСПОСОБЛЕННОСТИ

Редактору:

     Калифорнийское решение по вопросу преподавания теории эволюции (первая страница, 10 ноября) усилило возражения многих ученых против требования, что теория эволюции должна описываться лишь как "теория, а не факт". Подобное возражение нельзя оправдать. Теория является не фактом, а объяснением факта. Даже если эта теория подтверждается эмпирически также часто как и теория относительности Эйнштейна, она навсегда остается лишь теорией. Более того, в теории эволюции существует и логическая проблема, которой не подвержены теории, подобные теории Эйнштейна, четко отвечающие научному требованию проверяемости. Все, что требуется для опровержения, так это определить, что Е не равно mc2.
      Но как мы можем проверить теорию эволюции, по сути дела объясняющую образование видов, как выживание наиболее приспособленных. Если бы Чарльз Дарвин заявил, что выживание сведется к выживанию самых больших, самых быстрых и самых зеленых, не было бы никакой логической проблемы, потому что эти понятия определяются независимо от понятия "выживание". Если Дарвин был неправ, заявляя, что что-либо из этого объясняет выживание видов в целом, то наши слова, что он был неправ, демонстрируют, что эти заявления можно проверить.
      Но как мы можем проверить заявление, что выживают наиболее приспособленные? Какое состояние природы или результат эксперимента мы можем хотя бы предположить, дабы сделать вывод, что наиболее приспособленные не выживают. Какой бы вид ни выжил, он автоматически зачисляется в разряд наиболее приспособленных, и тем самым объясняется "выживание". Если динозавры выживают, а таксы нет, получается, что динозавры более "приспособлены". Если таксы выживают, а динозавры нет, плучается, что таксы более "приспособлены". Дарвин не может проиграть. А в науке тот, кто не может проиграть, не может и выиграть.
      Все сказанное выше не должно восприниматься, как начало отрицания замечательной эвристической ценности работ Дарвина или же богатства советов, которые он дает биологам. Однако не следует также и полагать, что труды Дарвина есть утешительная поддержка для нелепых заявлений эволюционистов, являющихся одновременно и непродуктивными и не поддающимися проверке.
      Но в то же время нам следует помнить, что работы Дарвина, хотя и являются наилучшей альтернативой для креационистов, треснули в самой своей сердцевине, тем самым исключая возможность присвоения им статуса, который дается другим широко поддерживаемым теориям. Некоторые биологи время от времени пытаются обогнуть эту трещину, заменяя "наиболее приспособленных" термином "наиболее приспособляющиеся" или каким-либо другим. Но такие маневры неизбежно терпят поражение, потому что логическая проблема остается: какой бы вид не уцелел, он признается "наиболее приспособляющимсяся", даже если он просуществовал без изменений 100 млн. лет.
      Другие биологи презритетельно усмехаются и отказыватся обсуждать этот вопрос. Но ведь любой знает, что человек не станет усмехаться, если у него есть хороший ответ. Возможно, в недалеком будущем мы придем к пониманию генетичеких явлений, которые предоставят возможность проверяемости теории эволюции. Но ни в прошлом, ни теперь такой возможности не предоставлялось.

Автор статьи - председатель факультета социологии колледжа Сити


Перевод с английского - Инга Чистякова




Оглавление