Поскольку теория Большого взрыва (нечто произошло из ничего) и теория биогенеза (живое произошло из неживого) были опровергнуты на основании логических выводов, все вытекающие из них свидетельства в пользу эволюции беспочвенны, ибо не основаны на фактах. Тем не менее, поучительно будет проследить за ходом мысли убежденных эволюционистов и увидеть, насколько крепко сидят в них предубеждения.

Когда человек твердо настроен во что-то верить, его бывает легко провести с помощью самого примитивного трюка. А когда этот человек еще и пытается убедить других в том, во что хотел бы верить сам, в ход нередко идут те же приемы мошенничества и надувательства.

Возьмем хотя бы случай с так называемым «пилтдаунским человеком». В 1910 году некто Чарльз Доусон (Charles Dawson) нашел близ Пилтдауна, что в графстве Суссекс, некую кость. Находка показалась ему весьма любопытной. Посетив это место вновь в 1913 году, он обнаружил и другие фрагменты. В итоге Доусон обзавелся фрагментом челюсти, маленьким кусочком затылочной кости и зубом. Позже, правда, он нашел еще один зуб. Вся коллекция этого исследователя могла с успехом уместиться в кармане. Но и этого, как водится, оказалось достаточно.

Существо, «реконструированное» по этим костям, имело большое сходство с человекообразными обезьянами, и ему была приписана роль промежуточного звена между животными и современным человеком. Поскольку черепная коробка человека имеет объем около 1500 см³, а черепная коробка человекоподобных обезьян – около 600 см³, то исследователи, проведя «очень точные и тщательные измерения», заявили, что объем мозга «пилтдаунского человека» – около 1070 см³, то есть нечто среднее между мозгом человека и обезьяны. Два найденных зуба разместили на правой стороне нижней челюсти.

Копии этой реконструкции разошлись по миру; изображения «пилтдаунского человека», снабженные комментариями, украсили собою учебники – и для университетов, и для начальной школы. Казалось бы, все ясно: вот он, один из предков человека, такой, каким он был полмиллиона лет назад. Открытие признали и одобрили выдающиеся ученые всего мира (разумеется, только ученые-эволюционисты); было написано более полусотни докторских диссертаций, превозносящих достоинства этого открытия?

Поскольку «пилтдаунский человек» представлял собой якобы наглядное свидетельство существования промежуточного звена, которое так долго искали, его охраняли не менее тщательно, чем бриллианты Британской короны. Вера в подлинность останков «пилтдаунского человека» прочно укоренилась в умах, на эту находку ссылались в газетах, журналах, научных трудах, школьных аудиториях. «Пилтдаунский человек» стал предметом обсуждения на знаменитом «обезьяньем процессе» в штате Теннеси. Те, кто осмеливался усомниться в неоспоримости этого «доказательства», высмеивались как невежественные дикари, фанатики, место которым – в средневековье.

Оказалось, что челюсть «пилтдаунского человека» вовсе не принадлежала доисторическому человеку: это была челюсть обычной человекообразной обезьяны. Да и возраст ее был, вопреки утверждениям ученых, далеко не полмиллиона лет – кость эта еще не вполне высохла. Два коренных зуба, которые ученые поместили в правой половине нижней челюсти, должны были находиться на верхней челюсти слева. К тому же, как выяснилось, эти зубы специально подпилили, чтобы они выглядели стертыми – какими им и надлежало быть, если бы они находились на свободно двигающейся человеческой челюсти, а не на неподвижной обезьяньей.

А как же коричневый цвет зубов, казавшийся налетом тысячелетий? Как выяснилось, зубы были специально окрашены! Вся история с «пилтдаунским человеком», от начала и до конца, оказалась надувательством!

На протяжении сорока лет «пилтдаунский человек» вводил в заблуждение эволюционистов, потому что они сами хотели заблуждаться. Для настоящего ученого попасться на такую удочку – все равно что для банковского работника принять десятидолларовую купюру, нарисованную на туалетной бумаге, и не заметить подделки.

Гертруда Химмельфарб (Gertrude Himmelfarb) в своей книге «Дарвин и дарвиновская революция» (“Darwin and the Darwinian Revolution”) приходит к такому выводу: «Неверно было бы утверждать, подобно некоторым дарвинистам, будто история с пилтдаунским человеком ничего не изменила, и их положение не стало ни лучше, ни хуже. В реальности это положение пошатнулось, и урон понесли методы дарвинистов, так и их теория.

То рвение, с каким знаменитые ученые защищали его [пилтдаунского человека]; та легкость, с какой даже те, кто не слишком приветствовал находку, подстраивали под нее свои взгляды; тот факт, что для исследований применялись самые точные и достоверные методы, которые в итоге все равно подтвердили как подлинность останков, так и истинность теории эволюции, – все это более чем подозрительно.

И как бы эти ученые ни пытались теперь доказать, что «пилтдаунский человек» никак не повлиял на их теорию, они не смогут изгладить из нашей памяти сорок лет труда, потраченного на изучение явной и довольно грубой подделки. А ведь речь идет отнюдь не о далеком прошлом; эти сорок лет истекли лишь в 1953 году».