Оглавление
Быть человеком означает каждый день сталкиваться с эмоциональной и физической болью. Это - практическая и связанная с существованием проблема страданий, которая влияет на наше мировоззрение и сама оказывается под его влиянием. Даже христиане, исповедующие живого Бога (Мат. 16:16), могут задумываться: "Где Бог, когда мы нуждаемся в Нем? Почему же Он ничего не делает?" Эти вопросы могут привести к сомнениям, а затем - к неверию. В событиях, подобных взрывам бомб в Москве в 1999 году, атеисты видят только подтверждение. Они смотрят телевизионный репортаж, в котором женщина заявляет: "Это чудо, что мой ребенок выжил". И они задумываются: "Разве Богу было бы очень трудно сделать то же самое для всех остальных?" Это не новый аргумент. Но, получив академическую свободу в современном светском университете, неверующие способны так обращаться с тяжестью и глубиной человеческих страданий, что это производит разрушительное воздействие на неокрепшую веру. Если мы поймем интеллектуальную проблему страдания, у нас, возможно, будет больше шансов пройти через эмоциональную сторону этой проблемы. Однако, моя главная цель - защитить теизм и, в частности, христианство от обвинений, выдвигаемых атеистами. Тем самым я намереваюсь показать вам, как одна распространенная тактика может отвлечь нас от ответа, сосредоточенного на Боге.
Интеллектуальная проблема страдания это вызов, уникальный для теистов. Под "теистом" я понимаю любого, который верит в Существо, Которое существует за пределами или вне природного мира, и Которое, однако, способно участвовать в ходе событий в мире человека. Это, например, исключает деистов, которые полагают, что Высшее Существо сотворило этот мир и предоставило его самому себе. Христиане, иудеи и мусульмане по большей час-ти причисляют себя к теистам. В данном случае, большинство читателей этой статьи будут христианами, которые верят в то, что Бог имеет качества в безграничной степени: Он вечный, всемогущий, всеведущий, любящий и так далее.
Затем возникает следующий вопрос: как можно примирить существование страданий с существованием вселюбящего, всеведущего Бога? Аргумент выглядит примерно так:
Причина, по которой я говорю, что это представляет проблему для теиста, состоит в том, что атеист не верит в первые две предпосылки. Он отрицает, что есть Бог, Который мог бы сделать что-то относительно страданий, если бы имел силу, и он отрицает, что есть Бог, Который захотел бы сделать что-то относительно страданий, если бы имел намерение. Он не отвергает третью предпосылку - о том, что есть страдания. Подобно любому человеческому существу, он сталкивается с экзистенциальной проблемой страдания. Ему кажется, что страдание просто есть: оно является частью нашего бесцельного, бесполезного существования. Мы живем, мы умираем - на этом история заканчивается. Атеист соглашается на существование Бога только ради данного аргумента. Все, что он просит нас, теистов, сделать, это примириться со страданиями или оправдать их, при условии, что Бог должен быть вселюбящим и всемогущим Существом.
Некоторые люди пытались обойти эту проблему стороной, отвергая одну из трех предпосылок, перечисленных выше. Такой подход предпринял Харольд Кушнер, еврейский раввин, сын которого умер во младенчестве от жестокой и мучительной болезни. Бог безгранично добр, пришел к выводу Кушнир в своей чрезвычайно популярной книге "Когда плохое случается с хорошими людьми" ("When Bad Things Happen to Good People", 1981), но Он не всесилен. Другие богословы выдвигали положения о том, что Бог не является ни безгранично сильным, ни безгранично добрым, что Он только в процессе обретения этих качеств. Поэтому понятно, что в нашем мире должны быть несовершенства, потому что Бог, не смотя на Свое величие, так же несовершенен. Подобно Кушнеру, они предлагают "решение" оставить Бога традиционного теизма (напр., Эдварде 1972, с. 213). К сожалению, как отметил Джон М. Фрейм, подобный ограниченный бог не предлагает "верной надежды на преодоление зла" (1994, с. 157). В конце концов, этот бог не есть Бог Которого большинство христиан захотели бы защитить.
В заключение, некоторые, возможно, станут отрицать третью предпосылку, утверждая, что страдание это что-то ненастоящее. То, что мы называем "страданием", как они могут сказать, это всего лишь иллюзия. Это - позиция восточного мистицизма, а не теизма. Спиноза, радикальный еврейский философ, говорил, что зло это всего лишь лишение. Когда мы думаем, что страдаем, на самом деле мы ведем себя подобно детям, которым отказали в игрушках или сладостях. Если бы у нас была полная картина реальности, говорит Спиноза, мы бы познали Бога, и ничто не показалось бы несовершенным. Но для Спинозы природа и Бог были одним и тем же. Опять же, это не есть Бог теизма. Большинство христиан, как и большинство атеистов, признают, что страдание слишком реально. Действительно, то, что Иисус пострадал ради человечества это чрезвычайно важный элемент христианской веры (Мат. 16:21; Лук. 24:26; Деян. 17:3; Фил. 3:10; 1 Пет. 2:20-25; 4:12-19 и др.).
Итак, давайте скажем, что мы хотим разобраться с этим вопросом, не отказываясь ни от одной из существенных характеристик Бога. С чего мы начнем? Один из возможных подходов состоит в утверждении того, что в объяснениях нет необходимости. Нам, простым смертным, не приходится "оправдывать пути Божьи перед человеком" (пользуясь словами Джона Милтона). Или, как поется в песне Саймона и Гарфункеля, "У Бога есть замысел, но он недоступен обычному человеку". Если Бог таков, каким мы Его представляем, то объяснение должно быть, но оно превосходит наше понимание.
Элвин Платинга (1977) предпринимает более защитный подход. Он указывает на то, что страдание и утверждения о Боге не противоречат друг другу. Это не подобно тому, чтобы, например, сказать:Только у птиц есть перья. У пичуги есть перья. Следовательно, пичуга это не птица.
Очевидно, что последняя строка противоречит предыдущим Но где противоречие в утверждении о том, что есть страдание, и что Бог это вселюбящее и всемогущее Существо? Критик должен представить некоторые дополнительные предпосылки (напр. Мэкки, 1990, с. 26). Ему бы пришлось настаивать, например, что совершенно добрый Бог теизма всегда устранял бы зло настолько, насколько это было бы в Его силах. То, что есть столько зла, должно показать, что Бог не является таким добрым. Далее, критику пришлось бы настаивать, что нет ограничений тому, что это Существо могло бы сделать. То, что есть столько зла, должно показать, что возможности Бога ограничены.
Проблема в том, что эти дополнительные утверждения о том, что Бог мог или желал бы сделать, не принимают во внимание полную картину Бога. Для Бога "устранить зло настолько, насколько это в Его силах", все так же может означать, что мы имеем в этом мире много зла, потому что уменьшить его еще сильнее может означать нарушение одного из других качеств Бога. Мы просто не знаем, какие условия могут сделать существование как Бога, так и зла логически противоречивыми (см. также Пайк, 1990, с. 48,52). Что касается силы Божьей, то нет ограничений относительно того, что Он мог бы привнести в любой ситуации. Однако, фактическая сила, которой Он пользуется, зависит от других характеристик, а именно, от благодати, любви, милости и так далее. Во время ареста Сын Божий мог бы призвать на по-мощь двенадцать легионов ангелов, но это противоречило бы обещаниям Его Небесного Отца (Мат. 26:52-56).
Платинга представил нам неплохое начало. Теисты могли бы сказать, по крайней мере для начала, что нет ничего нерационального в вере в Бога и признании реальности зла. Тем не менее, можно подумать, что это - проблема, к которой должны обратиться христиане. Можем ли мы что-либо добавить?
Одна причина, по которой можно подозревать, что есть другие ответы, состоит в том, что Библия - основание нашей веры (Рим. 10:17) - вовсе не хранит молчание по этому поводу. Книга Иова показывает, что Бог отступил и позволил человеку страдать от руки врага рода человеческого. Мир Иова был сокрушен. Он утратил свою собственность, детей и здоровье. Все это .время он не имел! никакого представления о том, почему все это происходило с ним. Жена Иова сказала ему "похулить Бога и умереть" (2:9). Трое его друзей думали, что в корне таких несчастий должны лежать ужасные грехи. Иов сам начал сомневаться в благости и силе Божьей. Несомненно, в конечном итоге Иов заново обрел веру, богатство и много больше. Но можем ли мы сказать, что все эти ужасные события были необходимы? Возможно, мы можем извлечь какой-то урок из этих событий, но как мы можем оправдать побочный ущерб? Сильный ветер обрушил дом на детей Иова, в результате чего все погибли (1:18-19). Природные катаклизмы уничтожили его скот, а разбойники убили его слуг (1:15-17). Была ли необходима вся эта смертность, чтобы преподать Иову, и нам, урок о страданиях?
И что сказать о смерти Христа? Возможно, - только возможно,- скептик присоединится к нам и согласится, что Иисус должен был умереть, чтобы спасти нас от наших грехов. Но почему Ему пришлось умирать с таким унижением, с бичеванием, с такими муками на кресте? Почему Бог не устроил все так, чтобы Его собственный Сын принял более гуманную смерть? Кроме того, если виновно человечество, то почему не наказать весь человеческий род? Почему это нужно было выместить на ком-то другом?
Для тех, кто пребывает вне веры, в этом нет смысла, но для христианства это главное. И в этом кроется проблема. Когда я говорю "нет смысла", я имею в виду то, что это не имеет смысла, если не прибегнуть к религиозным концепциям, которые мы находим в Писании. "Но почему я должен верить Библии?" - может возразить критик. Это хороший вопрос, в ответ на который христиане могут предложить всякого рода убедительные причины, но это не то, что критик попросил нас сделать в данном случае. Факт состоит в том, что каждая концепция, имеющая важное значение для христианства, исходит из Библии, и поэтому мы должны обращаться именно к Библии, если мы хотим найти ответы, соответствующие утверждениям, которые мы делаем относительно христианства. Я подозреваю, что именно поэтому хорошо утвержденные христиане остаются невосприимчивыми к нападкам атеистов на этом фронте. В той или иной степени они понимают, что страдание не отражается с плохой стороны на то, что они понимают о Боге.
Подобным же образом, если мы представляем такие концепции, как грех, спасение, чудеса и тому подобное, атеисты часто отвечают: "Да, но они зависят от существования Бога. Если Бога нет, то эти объяснения исчезают". Опять же, для них неважно, есть Бог или нет. Атеисты потребовали, чтобы мы примирили определенные качества Бога с существованием зла. Они не требовали (в этом случае) доказать существование Бога. Сама проблема в том виде, как она представлена нам, допускает, что Бог существует.
Это настолько распространенная тактика, что я должен высказаться по этому поводу абсолютно недвусмысленно: атеист не может обвинить нас во внутреннем противоречии нашей веры, а затем поставить заслон перед нашей возможностью представить полное содержание этой веры (в противовес обсуждению чисто логических высказываний о качествах Бога).
Возможно, именно поэтому аргумент увязает в философии, когда на самом деле это богословский вопрос. Мэрилин Мак-Корд Адаме соглашается:
Когда на карту ставится внутренняя связность системы религиозных убеждений, удачные аргументы в пользу ее противоречивости должны основываться на предпосылках (явных или подразумеваемых), присущих этой системе или очевидно приемлемых для ее сторонников; подобным же образом, для удачных опровержений или объяснений в связности (1990, с. 210).
Как часто случается, Книга Начал это лучшее место, чтобы приступить к рассмотрению основополагающих вопросов. Книга Бытия рассказывает нам о том, как Бог поместил Адама и Еву в Сад и дал им доступ к дереву жизни. Они могли бы жить вечно до той поры, пока имели бы возможность есть плоды этого дерева (Быт. 3:22), но они не были бессмертными. Бог сказал им не вкушать плодов с дерева познания добра и зла, иначе они бы умерли (Быт. 2:17).
В какой-то момент, очевидно, по прошествии недолгого времени после недели сотворения, сатана соблазнил Еву на то, чтобы она съела запретный плод, а она, в свою очередь, убедила Адама сделать то же самое. В результате этого пришло осуждение от Бога. Он отделил их от дерева жизни и пообещал, что люди будут страдать, и что сатана будет поражен (Быт. 3:14-19). Сложно охватить всю чудовищность этой ситуации. Мы страдаем - и даже невинные дети страдают - по причине греха двух людей. Как мог Бог допустить, чтобы так долго существовало такое большое количество страданий?
С точки зрения Бога, первым шагом будет не ответ на подобный вопрос, но рассмотрение наших обвинений. Здесь уместно спомнить случай с Иовом. Пожилой патриарх обвинял Бога в том, что Он:
- судил его ложно (9:20);Как представляется, подобно нам, Иов кричал: "Почему, Боже? Почему?!" В ответ на это Бог задал Иову несколько испытующих вопросов:
Будет ли состязующийся со Вседержителем еще учить? Обличающий Бога пусть отвечает Ему. Ты хочешь ... обвинить Меня, чтобы оправдать себя? (39:32; 40:3).
Задавая свои вопросы, Иов предположил, что во всем виноват Бог. Трое его друзей - Елифаз, Вилдад и Софар - предположили, что Иов был виновен в совершении какого-то ужасного греха, и Бог порицал их за это (42:7 и след.).
Наконец, молодой Елиуй осознал, что иногда страдание может иметь какое-то предназначение. Бог может использовать его, чтобы осудить нечестивых, укрепить верных, помочь притесненным и благословить праведных. И, тем не менее, критикуя Иова, уравновешенный Елиуй провозгласил верховенство Бога: "Для чего тебе состязаться с Ним? Он не дает отчета ни в каких делах Своих" (Иов. 33:13).
Павел преследовал эту же тему в девятой главе Послания к Римлянам. Апостол отвечал на претензии о несправедливости со стороны христиан из числа иудеев. Очевидно, некоторым из них казалось, что они, будучи потомками Авраама, заслужили большую часть в наследии Божьего царства. Конечно, как Павел указал в восьмом стихе, детьми Божьими и, следовательно, наследниками спасения, являются дети по обещанию, а не дети плоти. Он пояснил это на примере Исава и Иакова. Возможно, кто-то укажет, что превосходство Иакова над старшим братом было несправедливым, но у Бога был замысел, в котором не принимались во внимание установленные человеком обычаи наследования. Любому, кто обвинит Бога в несправедливости в этом случае (ст. 14), Павел напоминает: "кого миловать, помилую; кого жалет, пожалею" (ст. 15).
Говоря об этом, Павел рассмотрел еще одно обвинение: "Ты скажешь мне: "за что же еще обвиняет? ибо кто противосстанет воле Его?" (ст. 19). Другими словами, "если то, что происходит в моей жизни, это воля Божья, то, несомненно, все это не поддается моему контролю, и если моя жизнь не принадлежит мне, то почему Бог считает меня ответственным за то, что я делаю? Несправедливо, чтобы мы страдали, если Бог управляет всем". Опять же, Павел ответил встречным обвинением: "А ты кто, человек, что споришь с Богом? Изделие скажет ли сделавшему его: "зачем ты меня так сделал?" (ст. 20). Наша обязанность только в том, чтобы поступать правильно, а не беспокоиться о том, что и почему делает Бог.
Возвращаясь к исходному вопросу относительно язычников, Павел указал на то, что Бог действовал в течение истории, чтобы привнести Свою благодать. На протяжении этого пути Он страдал от неповиновения как язычников, так и иудеев. Бог "с великим долготерпением щадил сосуды гнева, готовые к погибели" (ст. 22). Но Своим учением и раскрытием замысла искупления Бог явил "богатство славы Своей над сосудами милосердия" (ст. 23). И иудеи, и язычники были сосудами, наполненными беззаконием, но Бог спас тех, которых Он призвал, и наполнил их Своей милостью (ст. 24).
Комментарии Павла о милосердии подводят нас ко второму ответу: Бог не только Вседержитель, но Его милосердие показывает Его справедливость. Милосердие раскрывается в искупительном замысле Бога: "Ибо так возлюбил Бог мир, что отдал Сына Своего единородного, дабы всякий, верующий в Него, не погиб, но имел жизнь вечную" (Иоан. 3:16). Цель Бога это искупление. Он не желает страданий ни для кого из нас; Он желает, чтобы мы были с Ним на небесах, где нет боли и страданий. Давайте снова обратимся к Посланию к Римлянам, на этот раз к третьей главе. Павел писал: "Потому что все согрешили и лишены славы Божией, Получая оправдание даром, по благодати Его, искуплением во Христе Иисусе, Которого Бог предложил в жертву умилостивления в Крови Его чрез веру" (стихи 23-25).
Но, оправдывая нас, Бог показывает, что Он справедлив; делая нас праведными, Он показывает, что Он праведен. Мы оправданы через веру,
... для показания правды Его в прощении грехов, соделанных прежде, Во время долготерпения Божия, к показанию правды Его в настоящее время, да явится Он праведным и оправдывающим верующего в Иисуса" (стихи 25-26).
Мы часто думаем о том, что Бог оправдывает нас, но здесь мы видим что праведность Бога раскрывается нам в это же самое время Это было не совсем очевидно для ветхозаветных людей, у которых не было понятного свидетельства жертвы Христа на кресте. Если Бог уже раскрыл нам так многое в истории, мы можем только с любопытством ждать, что явится нам в будущем: "Но когда надеемся того, чего не видим, тогда ожидаем в терпении" (Рим. 8:18,25).
С точки зрения Фрейма, Послание к Римлянам это новозаветная Книга Иова. Она так же посвящена богооправданию (теодицее), как и оправданию человека.
Следовательно, Послание к Римлянам подтверждает то, что мы видим в других отрывках Писания. (1) У нас нет права жаловаться на Бога, и если мы поступаем так, то проявляем непокорность. (2) Бог не обязан давать нам интеллектуально обоснованного ответа на проблему зла. Он ожидает от нас того, что мы будем доверять Ему. (3) Верховенство Бога не может подвергаться сомнению; напротив, оно должно подчеркиваться. (4) Слово Божье, Его истина, в любом случае надежно. (5) На самом деле Бог не есть несправедливый Бог. Он свят, праведен и благ (Фрейм, 1994, с. 178).
Бог есть всеблагой, Бог есть всемогущий, и, действительно, в этом мире много страданий. Люди бились над этой очевидной дилеммой на протяжении столетий. Иногда мы, смертные, можем пытаться защитить нашего Бога, предполагая, что знаем Его помыслы, но Бог говорит: "Кого помиловать, помилую, кого пожалеть, пожалею" (Исх. 33:19).Коротко говоря, Бог есть Вседержитель. Нет ничего плохого в том, чтобы задаваться вопросами, начинающимися со слова "почему", но, когда они превращаются в обвинения, мы бросаем вызов Его превосходству. Почему была изнасилована эта женщина? Почему в тропическом циклоне погибли тысячи людей? Никто не может ответить на эти конкретные вопросы более адекватно, чем двухлетняя девочка может понять, почему ей предстоит операция на сердце (Адаме, 1990, с. 217; см. также Фрейм, 1994, с. 150-151). Малышка не ненавидит своих родителей за боль, но продолжает любить и доверять им, основываясь на собственном житейском опыте.
Принимая во внимание огромное количество страданий в этом мире, можно ли предположить, что Бог есть Вседержитель, но немножко злорадный? Напротив, добровольная жертва Хри-ста на кресте показала, что Бог справедлив.
Я убежден, что хорошо подготовленные христиане интуитивно чувствуют, что стандартные аргументы атеистов неверны. Ответы, которые они находят, имеют большее отношение к качественным аспектам христианской веры, а не к тому, почему возникает предубежденность против Бога. Они хотят ответить примером Иова и примером Христа, потому что эти примеры придают страданиям смысл, но атеисты всегда пытаются поставить заслон этой части беседы. Они высмеивают Библию и христианский опыт. Они рассказывают анекдотичные истории о людях, которые утратили веру перед лицом страданий. Они откровенно признают, что интеллектуальное понимание проблемы страданий сыграло большую роль в том, что они сами отошли от веры. И, если все остальное не помогает, остается наготове аргумент недоверчивости: "Я просто не могу поверить, что вы [настолько глупы и] поклоняетесь Богу, Который [такой гнусный!] допускает в этом мире столько страданий". Однако, условия этой дискуссии с самого начала предполагают существование Бога. С этого момента, не имеет значения для самого аргумента, верят ли критики в истинность Библии или в то, что вы все - грешники, нуждающиеся в спасении, или что Бог воскресил Своего Сына из мертвых. Как утверждает Адаме:
Как философы могут найти существование Бога возможным или не сделать этого, точно так же они могут многообразно найти привлекательность или отвращение в христианских ценностях благодати и искупительной жертвы. Но согласие относительно ценности истинности не является обязательным для консенсуса по поводу внутренней согласованности. Мое утверждение состоит в том, что для христиан не только правомерно, но и необходимо, учитывая страшные пороки этого мира окунуться в их более богатое хранилище ценностей, чтобы показать логичность существования вселюбящего, всемогущего Бога и существования зла (1990, с. 220).
Это "богатое хранилище ценностей" для христианина включает не только интеллектуальное восприятия верховенства и правосудия Божьего, но и неизменное ощущение Бога в его жизни. Надежда о лучшем мире давала христианам возможность пережить худшие времена. Это не объяснение того, почему мы имеем страдания, но оправдание Божьей любви, благодаря которой мы можем ожидать того, что наш Создатель даст нам способность найти смысл в нашем собственном существовании (Адаме, 1990, с. 216).
Вопреки утверждениям атеистов, вера христианина в Бога это вовсе не унизительный эмоциональный костыль, но источник радости в преодолении практической и существовательной проблемы страдания. Я полагают, что в своем сердце христиане знают, что их вера была и остается источником силы. Все, что они видят в обвинениях атеистов, это утверждение внутреннего несоответствия, выдвинутое людьми, которые зачастую ничего не знают о Писании или знают очень мало и, вполне возможно, никогда не испытали, что такое полная, духовная жизнь. Только сохраняя верность Богу, мы можем засвидетельствовать совершенное развитие Его замысла об искуплении, который состоит в том, чтобы мы жили с Ним вечно. "Разве вы не думаете, что это ужасно" - еще раз мы слышим недоверчивого атеиста, - "что Бог осудит всех тех людей, которые не поклоняются Ему и только Ему?" Что могло быть хуже, если бы не было Бога для того, чтобы наказать Неронов, Гитлеров и растлителей детей в этом мире? Есть Бог, если есть хоть какая-то справедливость. В любом случае, слова Петра напоминают нам, что "не медлит Господь исполнением обетования, как некоторые почитают то меднением; но долготерпит нас, не желая, чтобы кто погиб, но чтобы все пришли к покаянию" (2 Пет. 3:9). Бог справедлив с нами; единственный вопрос, который остается - а справедливы ли мы по отношению к Нему?
Когда начинаются дебаты по поводу проблемы зла, становятся очевидными недостатки некоторых стандартных аргументов. Возможно, после дополнительной проработки эти аргументы станут более полезными. А пока христианам следует знать, что у их оппонентов уже наготове некоторые возражения. Часто во время свободного обсуждения (например, в комнате студенческого общежития или на первом занятии по философии) нет возможности развивать каждый пункт аргументации или импровизировать "с лету".
Также реально существует искушение метаться между теодицеями ("теодицея" буквально означает богооправдание, оправдание Бога). Динамика этого спора может склоняться к следующему образцу: атеист выдвигает свое обвинение, вы защищаетесь, атеист опровергает, и вы прибегаете к другой защите. Это может продолжаться, но не очень долго. В конце концов вы вернетесь к первому аргументу. Ваш оппонент повторяет свои критические замечания, и вы вернулись к тому, с чего начали. Мой очерк представляет собой попытку сломать этот порочный круг запрещенным, с точки зрения атеистов, приемом (то есть, требованием того, что все содержание веры имеет полное отношение к поиску предполагаемого противоречия внутри этой веры). Однако, это не помешает атеисту завести разговор о теодицее только для того, чтобы высмеять ее, поэтому нам следует знать о том, как часто развивается эта дискуссия.
Например, популярный теистический аргумент покоится на концепции свободы воли. Смысл ее состоит в том, что страдание вошло в мир в результате неправильного выбора, сделанного Адамом и Евой. Последовавшее за этим выбором изгнание из Едемского сада заставило их потомков встретиться с враждебным миром. Люди продолжают принимать неправильные решения, что производит дальнейшие страдания. Жертвы пьяных водителей это классические примеры людей, которые страдают по причине неправильных поступков других. Несмотря на эти ужасные последствия, мир, населенный нравственно свободными существами, должен быть лучше, чем мир, в котором меньше зла, но который населен существами, не имеющими права выбора. Этот аргумент привлекателен, потому что он имеет библейское основание в грехопадении и потому что он кажется очень интуитивным. Большинство из нас испытывает сильное ощущение того, что мы свободны принимать решения и что непринуждаемые люди, находящиеся в здравом рассудке, ответственны за решения, которые они принимают. Если мы хотим винить кого-либо в наших горестях, это должны быть мы сами, а не Бог.
Хорошо известное опровержение этой точки зрения, выдвинутое Джоном Мэкки, состоит в том, чтобы задать такой вопрос о Боге: "Почему он не создал людей такими, чтобы они всегда добровольно предпочитали добро?" (1990, с. 33). В этом альтернативном мире жили бы такие же нравственные существа, что и мы, только они в любом случае предпочитали бы делать хорошее.
Первая реакция на это заключается в мысли, что это предполагает логическую невозможность со стороны Бога. Если Бог сотворяет существ, которые не могут грешить, этим самым Он сотворяет существ без свободы выбора. Но это не то, о чем спрашивает критик; он думает, что для всеведущего, всемогущего Бога возможно создание существ, которые могли бы грешить, но не захотели бы этого. Если Создатель сотворил нас такими, что мы можем грешить, и мы делаем это, то может показаться, что нам было предназначено грешить. Если бы Адам и Ева не согрешили в конечном итоге кто-то из их потомков принял бы неправильное решение. Поэтому, вопреки намерениям аргумента о свободе воли, скептики считают, что Бог в любом случае должен принять на себя главный удар вины за страдание. Критики могут попытаться поддержать эту аргументацию при помощи того, что христиане говорят о жизни Христа. Все-таки, Иисус мог бы согрешить, но не сделал этого. При этом мы испытываем искушение указать на Его божественную сущность. Однако, если эта сущность охраняла Христа от принятия неправильных решений, то не может быть истинным то, что Он "был искушаем так же, как и мы, но не согрешил" (Евр. 4:15, СПБТ). Несомненно, у Иисуса были некоторые особенные преимущества, например, совершенное знание воли Божьей. Это могло помочь Ему избежать грехов, совершаемых по незнанию. Даже при этом, иногда мы не делаем того, что правильно. С библейской точки зрения, лучше рассматривать безгрешную жизнь Иисуса как пример (Фил. 2:5-8) и предпосылку для Его жертвы на кресте (Евр. 9:12-28), а не как доказательство Его божественности.
Даже если мы сумеем обойти эти доктринальные вопросы, атеист вспомнит старую философскую дискуссию свободы и детерминизма. Традиционно критики теизма придерживались какой-либо версии последней из упомянутых точек зрения. Данная статья не является повторением этих дебатов, но каждый, кто желает использовать теодицею свободы выбора, должен уметь защитить само представление о свободе выбора. При наличии такого рода трудностей, возможно, читатель начинает понимать, почему я придерживаюсь подхода, представленного в предыдущем очерке. Обратите внимание, что вызов, брошенный Мэкки, это один из тех вопросов "почему", направленных против Бога. Это, возможно, хороший вопрос, но не в этом состоит намерение Мэкки. Согласно его воззрениям, "неумение Бога воспользоваться" возможностью сотворить свободных существ, которые всегда бы предпочитали поступать правильно, "не соответствует тому, что он всемогущий и всеблагой" (1990, с. 33). Но откуда мы знаем, что такая возможность была открыта перед Богом? Разве у Бога не могло быть какой-либо хорошей причины сотворить мир, в котором зло могло стать реальностью (Платинга, 1977, с. 26-28)? Как кажется, мы не находимся в том положении чтобы распознать эту причину. У всякого может возникнуть же-лание того, чтобы Бог сотворил другой мир, но настаивать на том, что Бог не существует, потому что мы думаем, что Он должен был или мог бы поступить иначе, это совсем другой вопрос.
Другой аргумент, ставший известным благодаря Джону Хику, берет своим началом высказывание Иринея ("отца церкви", жившего во втором столетии): "мироздание приспособлено к [нуждам] человека; ибо не человек был сотворен ради него, но мироздание ради человека" ("Против ересей", v.xxix.l). Таким образом, мироздание имеет сосредоточенное на человеке предназначение, которое, согласно Хику, включает формирование и созидание наших душ в огненных испытаниях боли и страданий (1992, с. 492). Приведя фразу Джона Китса, он рассматривает эту нынешнюю жизнь как "юдоль созидания души". Отдельные люди совершенствуют свои души, соответствующим образом реагируя на пороки этого мира.
Опять же, на первый взгляд, этот подход кажется привлекательным. Бог "повелевает солнцу Своему восходить над злыми и добрыми и посылает дождь на праведных и неправедных" (Мат. 5:45). Как мы видим на примере Иова, для Бога большое значение имеет то, как мы реагируем на жизненные испытания. Однако, даже убежденные теисты сомневались в том, что страдание это важнейший компонент духовного возрастания - настолько важного, чтобы сотворить мир особо для этой цели (напр., Адаме и Адаме, 1990, с. 19; Фрейм, 1994, с. 164). В действительности, некоторые люди реагируют на страдания негативно, предпочитая "похулить Бога и умереть". Также есть люди, которые, вероятно, благословлены сверх меры, однако, не имеют никакого интереса в служении Богу. Другие кажутся неспособными увидеть какую-либо пользу от страдания, когда, например, ребенок умирает в раннем возрасте. И что можно сказать о верном христианине, никогда не испытавшем сильную боль или глубокое горе? Сделало ли его это благословение вопиюще несовершенным? Что касается апостола Павла, его собственные страдания ничего не значили, если он мог "приобресть Христа и найтись в Нем" (Фил. 3:8-9). Несомненно, мир с избытком зла или, если на то пошло, с преобладанием добра не является решающим фактором в совершенствовании души человека. В лучшем случае, теодицея созидания души это частичный ответ, но он ни в коем случае не подвергает копромиссу христианскую позицию. Возможно, критик захочет предположить, что без ов Хика нам недостает объяснения того, почему Бог поместил ловека в мир с таким большим количеством страданий. Это еще один вопрос из серии "почему": в нем предполагается, что наше незнание доводов Бога плохо отражается на Нем, но это не так.
Наконец, некоторые приверженцы теодиции высказывали мнение о том, что это не совершенный мир, но это лучшее из всех возможных миров. Если Бог обладает качествами, которые, как мы думаем, у Него есть, тогда очевидно, что мир должен содержать значительные количества зла.
Эта точка зрения на самом деле служит ширмой для многих других аргументов. Мы могли бы основываться на аргументе свободы воли и настаивать на том, что этот мир - лучшее место для нравственно свободных существ. Мы могли бы основываться на теодицее созидания души и настаивать на том, что этот мир _ лучшее место для содержания зла, которое совершенствует наши души. В конечном итоге, этот мир может не быть лучшим из миров, но он есть лучший путь к совершенному миру.
По большей части, критики испытывают трудности с этим аргументом. Действительно ли этот мир лучшее, что всемогущий, все-любящий Бог может для нас сделать? Почему Бог не сотворил мир, в котором нравственные существа могут делать выбор между добром и злом, но всегда выбирают добро? [Мы уже встречались с этим вопросом.] Почему Бог вообще сотворил нравственных существ? Разве Он не мог сотворить мир, в котором были бы существа, неспособные выбирать между добром и злом? По крайней мере, в таком мире не было бы нравственного зла. Или, для чего вообще создавать мир? Действительно ли лучше то, что вообще существует материальный мир, независимо от того, обладают ли населяющие его существа нравственностью или нет? Предположительно, мироздание это божественная благодать, но разве Бог не мог воздержаться от того, чтобы преподнести этот дар? Христиане утверждают, что уже знают о совершенном мире - они называют это место небесами. Почему Бог не мог сотворить нас на небесах?
Не зная помыслов Божьих, мы не можем иметь ответов на эти вопросы. Мы не знаем, почему Бог сотворил нас такими, какие мы есть. Мы не знаем, почему Бог сотворил мир, в котором возможно страдание. Мы не знаем, почему мы вначале должны пройти через физическое существование. Отражается ли молчание Библии по этому поводу отрицательно на христианской вере? Ни в коем случае. Христианство никогда не претендовало на то, что оно имеет ответы на все вопросы, но только те ответы, которые "потребны для жизни и благочестия" (2 Пет. 1:2-3).