назад

У идей есть последствия

В заключение подчеркнем еще одно обстоятельство: многие теисты полагают, что эпистемическии натурализм не представляет проблем для их веры. Но подобное обязательство не может быть принято без последствий. В частности, если верующий ученый должен предполагать, что Бог отсутствует в причинной истории природы, тогда его Бог становится Богом деизма, а не Богом явленного теизма.

Бог деизма это отсутствующий Господин, Который сотворил селенную и оставил ее вертеться. Такой Бог не имел никакого взаимодействия с человечеством. Он не раскрывался нам в знамениях и чудесах, в воплощении Христа. Он не раскрывал Свою волю на горе Синай, не делал этого через видения, сны, пророчества и непосредственное общение с богодухновенными людьми. Тем не менее, деисты эпохи Просвещения сделали исключение: мы можем выявить признаки Творца в предназначении и порядке Его сотворения.

Даже этого слишком много для закоренелых дарвинистов. Никто не выражает эту точку зрения с большей ясностью, чем Ричард Доукинс. Он соглашается с тем, что живые существа проявляют старые, как мир, признаки замысла и планирования, но настаивает на том, что это не более, чем иллюзия (Доукинс, 1986, с. 1,21). Будучи верным последователем Дарвина, Доукинс приписывает всю работу сотворения слепому, бессмысленному процессу под названием естественный отбор. Нет пользы в том, чтобы говорить, что Бог слегка подталкивал этот процесс, то сотворяя какой-нибудь орган, то производя какую-нибудь мутацию, потому что это заставляет естественный отбор выглядеть неадекватным. Пока Бог участвует в событиях, есть какая-либо форма божественного сотворения, которую старался избежать Дарвин (и старается избежать Доукинс).

Нет никакой пользы в том, чтобы задвинуть Бога подальше и позволить Ему заложить исходные, начальные условия, а естественный отбор произведет результаты, потому что естественный отбор не имеет цели или предназначения. В этом сценарии было бы невозможным узнать, был ли Бог ответственным, что является основным пунктом эпистемического натурализма.

Если ученый утверждает, что он теист, и придерживается ортодоксии, выдвинутой Мейром и НАН, то он не может найти место для Бога в исторических событиях этого мира. Бог не только не смог раскрыться непосредственно, Он также не оставил косвенных признаков Своей деятельности, которые можно отличить от естественных процессов. Без таких признаков мы ничего не можем знать о Его благодеяниях, Его знании или Его силе (ср. Рим. 1:20). Мы остаемся с чем-то меньшим, чем деизм, который при анализе убеждений соответствует неприкрытому атеизму. Богослов из Принстон-ского университета Чарльз Ходж увидел это более ста лет назад:

Вывод во всем этом вопросе состоит в том, что отрицание замысла в природе является фактическим отрицанием Бога. Теория мистера I Дарвина действительно отрицает всякий замысел в природе; следовательно, эта теория фактически атеистична - его теория, а не он сам. Он верит в Творца. Но когда этот Творец сделал что-то миллионы миллионов лет назад - вызвал к существованию материю и живой зародыш - а затем предоставил вселенную самой себе, чтобы ею управляли случайность и необходимость, без какой-либо цели с его стороны или вмешательства или управления, тогда Он фактически предается небытию (1874, с. 155).

Логически эпистемический натурализм подразумевает отсутствие Бога в этом мире. Чисто с практической точки зрения, он подразумевает отсутствие Бога во всякой реальности. Шаг от эпистемического натурализма до метафизического натурализма действительно небольшой. Теперь давайте взглянем на другую сторону в любом из дебатов.

"Сотворение"

Верить в сотворение означает верить в то, что весь космос обязан своим существованием осмысленному, разумному Творцу. Можно увидеть, насколько тяжело вписать в это определение натуралистическую эволюцию. Конечно, подобно "эволюции", это слово употребляется в других значениях.

В самом широком смысле "сотворение" относится к тому, что что-либо начинает существовать. Иногда можно услышать об ученых, которые произвели "сотворение" жизни в лаборатории, или даже о том, что эволюция "сотворила" новый вид. Важно, чтобы мы принимали во внимание контекст и не думали, что каждый раз, когда материалист употребляет это слово, он, образно говоря, сдается.

В более узком смысле слово "сотворение" употребляется теистами для обозначения божественного сотворения или, как оно известно в богословских кругах, creatio ex nihilo ("сотворение из ничего"). Как правило, оно связано с учением сотворения, выводимого из первого стиха Книги Бытия: "В начале сотворил Бог небо и землю".

Далее мнения расходятся относительно того, как понимать последующие стихи (Томпсон, 2000). Либеральные исследователи склонны отмахиваться от повествования о Сотворении как от аллегоричного или мифологического. Однако, эти же ученые часто преданы эпистемическому натурализму и в любом случае не желают настаивать на сверхъестественном происхождении Вселенной и жизни.

Многие верующие принимают реальность божественного сотворения, но придерживаются мнения, что временные рамки и метод должны быть приспособлены к положениям традиционной науки. Иными словами, классическая история эволюции отамебы до человека верна в целом, но Бог вмешивался один или два раза. Некоторые из тех, кто придерживается этого воззрения, возможно, желают относиться к Книге Бытия серьезно (хоть и не в буквальном значении), однако, они выдвигают некое подобие соглашательской теории, чтобы привести библейский текст в соответствие с только что упомянутой эволюционной картиной. Например, они могут утверждать, что Бог действительно сотворил свет в первый день, но "день" означает что-либо, отличное от периода времени в двадцать четыре часа. Другая распространенная точка зрения состоит в исходном сотворении, представленном в первом стихе, за которым последовал незаписанный период геологического времени, в течение которого Бог переделывал исходное творение, что описано в остальной части первой главы.

Несмотря на эти уступки, ни одна из них не удовлетворяет требованию эволюционного натурализма, а именно, что все естественные вещи должны иметь натуралистические объяснения. Это было бы применимо к любому сверхъестественному вмешательству, произошло ли оно в один величественный момент созидания или было растянуто во времени.

К настоящему времени наиболее частое употребление "сотворения" привязывает это слово к современному научному движению сотворения. Другие ярлыки включают сотворение молодой Земли и, что обычно прибавляется средствами массовой информации и другими оппонентами, креационизм. Эта позиция принимает традиционную, историческую точку зрения на текст Книги Бытия как описывающий сотворение всей Вселенной в течение буквальных шести дней.

Учитывая то, что "сотворение" охватывает разнообразие точек зрения внутри теизма, может показаться, что он представляет собой широкое сопротивление материалистической эволюции. На самом деле, так как многие теисты полагают, что они могут усидеть на двух стульях одновременно (на словах утверждая Бога Творца, в то же время придерживаясь принципа эпистемического натурализма), как правило противодействие эволюции оказывают креационисты, утверждающие молодой возраст земли. Это происходит в основном не от того, что они отвергли натурализм, но потому что они отвергли эволюционную картину в целом, утверждая, что Святое Писание становится источником ответов на вопросы, исходящие от науки. Дарвинисты испытывали желание позволить теистам остаться на своей стороне только до тех пор, пока те были готовы признавать, что эволюция в широком смысле была правильном описанием истории жизни на Земле. Исповедание веры и обсуждение библейских текстов может быть приемлемо в этом контексте, но только для того, чтобы уверить натуралистов, что религия теизма могла приспособиться к любой предложенной теории.

Следовательно, "сотворение против эволюции" не разделяется по строчкам, которые могут предполагать два ключевых слова, взятые в буквальном значении. На общественной арене креационисты, которые утверждают молодой возраст Земли, должны иметь дело с целой гаммой натуралистов, от откровенных атеистов до любого, кто захочет выделить место для Бога в прерывистой серии естественных причин и событий, которая без Него окажется разорванной. На одном фронте креационисты молодого возраста Земли должны сдерживать натиск от собратьев-теистов по поводу толкования Библии. На другом фронте их крепкая привязанность библейскому тексту вызывает страх возникновения противоречий между государством и церковью, не говоря о надуманном противоречии между разумом и откровением, о котором говорил Мейр. К несчастью, эпистемический натурализм (основная забота креационистов молодого возраста Земли, которая должна обеспокоить всех теистов) теряется в пылу битвы - отсюда следуют новые формулировки публичных дебатов в рамках разумного замысла.

"Разумный замысел"

Уильям А. Дембски, одно из ведущих лиц в движении разумного замысла, употребляет термин "замысел" для обозначения (1999, с. 127):

  1. научной теории, отделяющей разумный фактор от естественных причин;
  2. того, что в разумно произведенных предметах позволяет нам сказать, что они разумно произведены, а не являются просто следствием естественных причин;
  3. сам разумный фактор.

Как можно заметить, все эти значения каким-то образом имеют отношение к разумности. Почему разумность должна обеспечивать логический фон для природы? Вспомните наш прежний разговор об определении "естественного". Один из способов определить это слово состоит в том, чтобы сказать, что оно обозначает что-либо неискусственное. Естественная вещь это продукт природы, в то время как артефакт это продукт замысла. Артефакт это изобретение; он происходит от решения использовать умения или знания. Природа не может учиться или принимать решения. Более того, только особые факторы могут иметь намерение действовать на основе чего-то другого. Действуют на основе природы; сама она не может иметь намерений. Только факторы могут иметь цель - причину для действия. Иметь способность к мышлению это признак разумности. Также вспомните, что естественное исключает разум и разумность. Дембски подчеркивает это, неоднократно говоря о разумном факторе и разумном замысле.

Когда мы видим свидетельство замысла, мы ищем его силу. Комок глины, которому маленький Джонни придал форму сегодня на уроке изобразительного искусства, это артефакт, но таковым же является реактивный самолет или плотина бобра. Каждый из этих предметов отражает различные уровни умений, но дело не в этом. Каждый из этих предметов сделан из естественных материалов, но и не в этом дело. Даже полиэстер - это чудо сотворенных человеком материалов - в конечном итоге должен происходить из чего-то в этом мире. По-настоящему вопрос звучит так: "Есть ли что-либо в шедевре Джонни, что отличало бы его от любого другого предмета, который не получил целеустремленного внимания со стороны разумной силы?"

Что, если мы не можем обнаружить признаков разумного замысла, даже если мы знаем, что Джонни сделал этот предмет искусства сегодня в школе? Это ложное отрицание представляет собой не такую серьезную проблему, как ложное утверждение (Дембски, 1999, с. 139-144). В случае с Джонни мы заранее знаем о его художественных попытках. Спустя какое-то время мы можем найти похожий комок глины и задуматься, не занимался с ним Джонни, но мы не сможем быть уверены наверняка. Когда мы ищем замысел и в коробке с ярлыком "вызвано естественными причинами" натыкаемся на артефакт, мы пришли к ложному, отрицательному выводу об этом предмете. Фактически, насколько нам известно, Джонни стоит в авангарде движения производства керамических изделий, которое стремится осмысленно создавать предметы, неотличимые от природных. Мыслящий разум вполне может это сделать, если захочет.

Однако, если мы найдем предмет, который, на первый взгляд, выказывает признаки разумности, и поместим его в коробку с ярлыком "имеющий замысел", то, возможно, мы пришли к ложному утверждению. Эпистемических натуралистов заботит то, что теисты пристрастно относятся к таким ложным утверждениям, что они неудержимо стремятся приписать Богу создание неспроектированных вещей. Как отмечалось ранее, эта точка зрения основана на плохом богословии. И, кроме того, Бог это не автоматический вывод. Все, что нам нужно, это определить, является ли причина разумной. Однако, эпистемические натуралисты возвели стремление избежать ложных утверждений в добродетель. Вот почему Доукинс может признавать, что живые существа имеют вид, будто они спроектированы, в то же время выражая уверенность, при условии его решения устранять разумные причины априорно, что ни один из этих предметов не окажется в неправильной коробке.

Подразумевая замысел

Вклад Дембски состоит в том, что он обратился к этой опасности ложных утверждений, предложив трехступенчатый объяснительный фильтр. Он представляет точное доказательство в своей специальной монографии "Вывод о замысле" ("The Design Inference", 1998). Более доступное рассмотрение этой темы можно найти в его книге "Разумный замысел" ("Intelligent Design", 1999), к которой я обращался выше.

В основном, и я подчеркиваю это слово, чтобы избежать недооценки очень точной формулировки, предложенной Дембски в его работах, есть три вопроса, которые нужно задать перед тем, как мы сможем сказать, что это есть продукт необходимости, случайности или замысла (Дембски, 1999, с. 127-133). Во-первых, является ли это обусловленным? Иными словами, было ли так, что событие должно было произойти или предмет должен был появиться? Если так, тогда это необходимо, а не случайно. Например, когда ионы натрия и хлора растворяются в воде, и вода испаряется, то остаются кристаллы соли. Этот процесс следует типичному образцу, напоминающему закон. Вне зависимости от того, сколько раз мы будем повторять этот эксперимент, составные части собираются вместе в крошечные кубические структуры. Понимание лежащих в основе этого физических процессов показывает, что они должны образовывать эти кристаллы, и это означает, что они отвечают критериям необходимости, а не замысла. То, что спланировано - то есть, результат силы, принимающей решение - обусловлено.

Во-вторых, является ли предмет или событие сложным? Смысл этого в том, чтобы выделить любой предмет, который кажется обусловленным, но мог бы быть произведен случайностью. В основном (опять это слово), простой предмет или короткая серия событий имеет высокую вероятность произвести что-либо, что может показаться продуктом замысла. Например, если бы мы написали буквы на спинках мух, то иногда смогли бы увидеть, как они, случайно оказавшись рядом, могут образовывать слова. Например, таким образом получается слово "НО". Однако, есть высокая вероятность того, что две буквы образуют слово. Таким образом, хотя в этом нет ничего необходимого, это недостаточно сложно, чтобы пройти дальше через объяснительный фильтр.

И это подводит нас к третьему и последнему вопросу: "Имеет ли этот предмет или событие особый характер?" Например, туристические маршруты в пещерах часто привлекают внимание посетителей к сталагмитам, сталактитам и другим естественным образованиям, которые, как кажется, представляют лица, береговую линию, животных или другие узнаваемые объекты. Конечно, здесь включается здоровое воображение, и нас не посещают сомнения в том, что эти очертания являются продуктом чисто естественных причин, а именно, случайного накопления известковых отложений. Но мы не можем позволить себе большую спешку. Что, если мы войдем в пещеру и обнаружим последовательно расположенные очертания, напоминающие изображения первых сорока американских президентов в хронологическом порядке? Трудно представить, какой процесс мог привести к такому феномену. Более того, сорок очертаний могут показаться достаточно сложными, потому есть есть много различных способов произвести ряд такой длины. Но имеет ли это особый характер? Под этим Дембски имеет в виду, что эта последовательность выказывает подходящую систему, которая в этом примере будет состоять в хронологическом порядке расположения президентов. Если бы изображения были несколько расплывчаты, а похожий на Вашингтона камень стоял бы после камня, похожего на Рейгана, у нас были бы основания полагать, что наш гид-энтузиаст мог бы подогнать эту последовательность очертаний практически под любую систему. Если так, то мы имели бы дело с особой подделкой, а не системой, в которой проявляется спецификация.

Также тот факт, что никто не предсказал, что эта система появится до обнаружения этой последовательности изображений, не имеет значения. Что действительно имеет значение, так это то, что исторический порядок президентов независим от системы, которую мы видим на стене пещеры. Например, мы можем обнаружить (относительно изображений на стене пещеры), что кажущееся беспорядочное просачивание воды, обогащенной минералами, контролируется событиями над землей, где находится город Вашингтон. Если так, то не может быть никакой зависимости, а потому никакого вывода о замысле.

Здесь уместны два комментария. Обратите внимание, что сущность автора замысла это не проблема. Является ли выставка изображений президентов произведением учеников студии изобразительного искусства или какого-то странного любителя истории, живущего в уединении и имеющего склонность к вырезанию изображений на стенах известковых пещер, не имеет значения. Объяснительный фильтр действует только для того, чтобы определить, является ли автор замысла наиболее вероятной причиной. Далее, если в природе предполагается замысел, то нет призыва к чудесам, но только к тому, что свидетельства могут или не могут предложить относительно разумной силы.

Также обратите внимание, что объяснительный фильтр может произвести ложные отрицания, если не признает такие предметы, как глиняная фигурка Джонни, которые были продуктом разумной силы. В то же самое время маловероятно, хоть и возможно, прийти к ложному утверждению - пропустить через сито то, что фактически было произведено чисто естественными причинами. Даже при этом, ничто не может помешать повторному проведению испытания, когда появятся новые свидетельства. То, что однажды считалось продуктом замысла, может при дальнейшем исследовании оказаться продуктом естественных причин.

Интуитивно мы знаем, что замысел не может быть чуждой концепцией для науки, потому что есть дисциплины научной сущности, которые стремятся отделить естественные причины от разумной силы. Дембски не предлагает изменения в том, как работают ученые. Все, что он сделал, это формализовал процесс, который они и многие из нас уже используют и показал, что этот процесс может достоверно выявить замысел.

Одна из таких дисциплин это судебная медицина. Типичная задача судебных следователей состоит в определении причин смерти: была ли она естественной или вызывает подозрения? Следует ли им искать человека - силу - который вызвал эту смерть? Другая наука это археология, которая регулярно должна отделять артефакты от камней, палок и других обломочных материалов, которые загромождают места проведения раскопок. Один из лучших примеров определения замысла это проект "Поиски внеземного разума" (ПВР). Эта продолжающаяся исследовательская программа была выдвинута ныне покойным Карлом Саганом и обозначена в его романе "Контакт" ("Contact"). Это литературное произведение, которое было экранизировано с Джоди Фостер в главной роли, обеспечивает определенный угол зрения, чтобы взглянуть на объяснительный фильтр Дембски. Весь смысл существования проекта ПВР состоит в том, чтобы обнаружить деятельность разумных существ посреди радиошумов, исходящих из открытого космоса. Само существование этой исследовательской программы показывает, что даже самопровозглашенные материалисты, такие как Саган, имеют хорошо отточенную интуицию, когда дело касается выявления разумной силы. Все эти дисциплины - судебная медицина, археология и ПВР - опровергают представление о том, что наука по определению не может заниматься поисками разумных причин.

Дальше