Перевод с английского И. Чистяковой В последнее время в экуменистических кругах все чаще задумываются над лозунгом:
“Мир на земле невозможен без религиозного мира”. Ганс Кюнг выразил это в
следующих рассуждениях:
В этом тезисе, с которого я начал свое выступление, раскрывается нам ошеломительная истина: причиной большинства конфликтов между народами является религиозная разобщенность. И как мне кажется, это подтверждают сегодняшние события в Северной Ирландии, Афганистане, Албании, Косово. На протяжении всей человеческой истории именно конфликт между мировыми религиями играл доминирующую роль в войнах, потрясающих мир. Это подтверждает крайнюю жизненность мысли Кюнга: “Мир между народами невозможен без мира между мировыми религиями”. Поэтому в своем докладе я хотел бы показать, что мир и, я бы добавил, единство являются вполне реалистичными целями, если смотреть с позиции всеобщей, или глобальной, этики, а не с точки зрения богословия. Несмотря на то, что мировые религии разделяют некую общую почву в вопросах богословия, боюсь, различия здесь слишком велики, чтобы реально ожидать мира в этой области. В богословии мы можем любезно “согласиться на несогласие”, но это вряд ли приведет к миру и единству, которые в течение уж скольких столетий вновь и вновь ускользают от нас. Только в области глобальной этики мы можем найти достаточную общую почву, чтобы взяться за руки и вместе работать над облегчением человеческого страдания, достижением мира, справедливости и равенства между всеми людьми. Как заметил Кюнг, для того, чтобы двигаться вместе в этих направлениях, необходим межрелигиозный диалог. И такой диалог уже начался. В 1993 году в Чикаго состоялась встреча Парламента мировых религий, который принял “Декларацию о путях к глобальной этике”. Это был первый раз в истории, когда представители мировых религий собрались вместе и попытались прийти к основному этическому консенсусу, который могли бы поддержать, невзирая на “догматические” различия, не только все религии, но даже неверующие. Мировое сообщество уже разработало транснациональные и трансрелигиозные правовые структуры, без которых любое международное соглашение бессмысленно. Но необходимо и нечто большее. Без глобальной этики, признающей основные человеческие ценности и моральные стандарты, связывающие все человечество, - такой этики мира и единства быть не может. Такую этику нужно не изобрести, а открыть – найти в том, что составляет саму сущность религии и касается отношений – глубоких, благоговейных отношений между людьми и Трансцендентным (Богом), а также друг с другом. Все мировые религии заботятся о таких отношениях, и именно эта взаимная забота людей с Богом и человека с человеком и составляет основу глобальной этики. “Благоговение перед жизнью”, идеал, популяризованный Альбертом Швейцером и в то же время присутствующий во всех мировых религиях, может послужить гигантским шагом к действующей глобальной этике. Религии подходят к этому разными путями с позиций святости человеческой личности, достоинства человечка или уникальности человеческого духа, – но как бы это ни было выражено, смысл такого благоговения состоит в почтении к человеческой жизни, что и обеспечивает основание для социальной справедливости. Иудаизм формулирует этот принцип в трех измерениях: “Действовать справедливо, любить дела милосердия и смиренномудренно ходить пред Богом” (Мих. 6:8). В христианстве та же мысль выражена “золотым правилом” в этике Иисуса Христа: “Итак, во всем, как хотите, чтобы с вами поступали люди, так поступайте и вы с ними” (Матф. 7:12). В конфуцианстве, называемом также религией “отношений”, существует то же самое правило – правда, сформулированное в отрицательной форме. Когда Конфуция спросили, есть ли такое слово, которое одно выражало бы моральный закон для всей жизни, он ответил: “Разве не “взаимность” это слово? Чего не хочешь для себя – не делай другим”. По мысли Конфуция, “взаимность” является основным выражением и обобщением глобальной этики. “Золотое правило” сформулировано и в индуистских писаниях, но опять же несколько иначе: “Да не соделает какой человек другому того, чего не желает себе, зная, что таковое было бы больно. И да будет намерением его для другого то, чего он желает для себя”. В буддизме присутствует идеал братства человечества и уважения ко всем живым существам, что подразумевает отвращение к убийству на войне и жестокому обращению с животными. А принцип святости – разве он не может послужить жизнеспособной отправной точкой для создания глобальной этики? При том, что всякая религия формулирует его по-своему (у квакеров, например, есть такая поговорка: “В каждом из нас есть что-то от Бога”) и по-своему исполняет, тем не менее, этот принцип может стать базовой нормой и общей ценностью для всех религий. Этот моральный принцип может и объединять, и примирять. Есть и другие подходы к созданию глобальной этики. Один из них восходит корнями еще к Аристотелю, учившему, что жизнь благая есть жизнь добродетелей. И многие убеждены, что именно этика добродетелей и может стать действенной глобальной этикой. Ведь, по определению Аристотеля, проявление добродетели всегда последовательно и привычно. Так, например, справедливый человек или народ не будут поступать справедливо только временами, ибо для них это – образ жизни. Правдивость также является добродетелью лишь тогда, когда проявляется последовательно. Добродетели легче назвать, чем определить. Ниже я хотел бы представить перечень добродетелей, принятый еще в античности:
Конечно перечень этот можно было бы продолжить. В Библии (иудаизм и христианство), Коране (ислам), Каноне Сыновней Почтительности (конфуцианство), Законах Ману (индуизм), Трипитаке (буддизм) – во всех них выделяются разные добродетели и по-разному делаются акценты. Для иудейских пророков высшей добродетелью была справедливость. В Писаниях христиан главное место занимает любовь. В буддизме – самоотречение. В исламе – послушание. Законы Ману в индуизме дают перечень десяти добродетелей: довольствование, правдивость, чистота, самообладание, подавление чувственных аппетитов, уважение к имуществу других, мудрость, познание высшей души, избежание гнева, прощение или воздаяние добром за зло. Тем не менее, из всего вышеуказанного очевидно, что все религии обладают некоей единой этикой добродетелей. Замечательно и то, что ни одна из религий не называет добродетелью то, что другая религия рассматривает как зло. Такая общность является хорошей почвой для глобальной этики добродетелей. Все религии и каждая в отдельности могут сказать: “Вот кем мы являемся, и вот во что мы верим, и вот в какой мир мы хотели бы создать вместе мир ДОБРОДЕТЕЛЬНЫЙ”. Еще одним впечатляющим звеном для создания глобальной этики может послужить идея обязательств prima facie – самоочевидного долга – британского философа Дэвида Росса. Автор обращает внимание на такие обязательства, которые при первом же взгляде признаются как морально должные; в силу своей самоочевидности они должны признаваться как правомочные, обоснованные моральные нормы – без необходимости в дальнейшей проверке. Росс рассматривал эти обязательства в качестве абсолютов (или почти абсолютов), применимых ко всем людям в любых жизненных обстоятельствах. Единственное исключение он делал для случаев, когда одно долженствование начинало конфликтовать с другим. Убеждением Росса было, что некоторые вещи дóлжно делать или не делать не потому, что они, скажем, “принесут с собой наибольшее благо для наибольшего количества людей”, как предлагают утилитаристы, а потому, что они хороши или плохи по своей сути. В качестве примера одного из таких долженствований Росс приводил следующий: человек держит обещание не потому, что тем самым принесет кому-то наибольшую пользу, а потому, что он дал обещание. Причем Росс настаивал на том, что человек должен сдержать обещание даже в том случае, когда разрыв такового принес бы наибольшее благо. Единственное исключение будет сделано тогда, когда это долженствование вступает в конфликт с другим. В таком случае перед человек встает проблема, как взвесить эти обязательства и определить, какое из них является важнейшим. Росс предложил разбить этот перечень обязательств на группы в зависимости от того, к
прошлому или к будущему обращено деяние. Данные обязательства находят подтверждение не только в разных мировых религиях, но и пользуются одобрением среди всех людей. Наше нравственное чувство при первом же взгляде признает их моральным долгом. Есть основания полагать, что одно или два обязательства в приведенном выше перечне уже сами по себе могли бы составитьглобальную этику – например обязательство непричинения вреда другому. Предположим, все религии и все нации приняли бы это как абсолютное универсальное правило: ни один человек не наносит вреда другому, так же как и ни один народ не делает другим народам зла. Это единственная этика, в которой мы так радикально нуждаемся для преобразования нашего мира из средоточия насилия в мирный дом. Или, предположим, мы приняли бы в качество всеобщего правила, что каждому человеку следует быть усердным в постоянном самоулучшении – моральном, социальном, образовательном, физическом. И этот постулат также мог бы стать этикой, способной преобразовать мир. Эти идеи являются достаточным свидетельством того, что действенная глобальная этика, поддерживаемая всеми религиями, возможна. Можно надеяться, что такая этика вскорости приобретет форму и станет частью развития мировых религий. Но тут мы сталкивается с гораздо более глубинной проблемой – с очевидной человеческой неспособностью поступать правильно даже тогда, когда нам известно, какой поступок будет правильным. Действительно, на сегодняшний день мы гораздо больше знакомы с различными этическими учениями, чем способны практиковать их. Прежде чем какая-либо глобальная этика сможет действовать, нам надо привести в порядок свои собственные дома, или, как призывает одно из самоочевидных обязательств, – заняться самоулучшением. Это означает, что христианство должно быть “более христианским”; буддизму должен больше соответствовать тому вúдению, которое имел его основатель; исламу и индуизму следует в большей степени воплощать свои идеалы на практике. Нам надо начать жить в соответствии с собственной проповедью! И потому глобальная этика обязательно должна быть религиозной – т.е. для того, чтобы быть действенной, она должна опираться на трансцендентную динамику. Нам нужна не только этика, но и духовные источники для препоясания этой этики. Сами по себе мы с этим не справимся. Нам нужна духовная помощь. И поэтому, будучи христианином, я верю, что у меня есть преимущество перед другими мировыми религиями. У меня есть Личность – Тот, к Кому я могу обратиться, Кто воплотил и в жизни, и в учении все то, что можно было бы включить в глобальную этику: это Иисус Христос. Для христианина сам Христос уже является всеобщей, глобальной этикой, поскольку Он воплотил в Себе все добродетели, описанные выше. Более того, вера в Него дает силу, без которой поступать должным образом было бы просто невозможно. В отношении всеобщей этики христианин может сказать словами апостола Павла: “Все могу в укрепляющем меня Иисусе Христе.” |